С момента моего рождения кризисов было немало. В конце 1989 года в Румынии озверевшие граждане расстреляли Чаушеску, а в Берлине разрушили стену. В 1991 году был путч и распалась страна, в которой я родился и которая изменила историю XX века — СССР. В течение нескольких лет сформировались новые государства, которые начали свое существование с ужасающей инфляции, дефицита и безработицы. Дедушка рассказывал, как на его накопления на две машины он смог купить лишь пару буханок хлеба. В 1998 году Россия объявила дефолт, и рубль вместе с другими национальными валютами тут же рухнули. В моем мире появилось священное слово “доллар” и его растущие значения на цифровых табло возле банков, при виде которых все взрослые почему-то ворчали. Примерно в это же время был азиатский кризис, о котором я узнал только из книг по истории Сингапура много лет спустя, и кризис рынка недвижимости.

В 2000 году газеты предвещали апокалипсис, которого я всерьез боялся — проблема обнуления цифр в компьютерах, которая могла теоретически привести к массовым поломкам, в том числе на ядерных реакторах, самолетах и заводах. Апокалипсис не наступил, зато в США произошел крах доткомов, а Ельцина сменил Путин. 11 сентября 2001 года произошел теракт, за которым я наблюдал в прямом эфире по телевизору, и уже тогда чувствовал настоящий ужас: вот почему-то показывают, как горит одна из башен-близнецов, и спустя пару минут самолет врезается в другую башню, а потом они падают. Мне было 12, разумеется, я не все понимал, но было страшно. Далее была череда терактов и катастроф в России, включая Курск, Норд-Ост и Беслан, и война в Ираке, от которой складывалось ощущение, что не только террористы плохие дяди, но и американцы во главе с глупым президентом тоже (президент оказался не глупым, но интернета еще повсеместно не было, а правда была только одна — телевизионная). Но все это было картинкой на экране, где-то очень далеко. В 2008 я уехал учиться, даже не подозревая, что уже начался мировой финансовый кризис. Мне было уже 19, разумеется, я не все понимал, но, как оказалось, ведущие экономисты тоже мало понимали.

Спустя пару лет у меня стала формироваться гражданская позиция, я стал глубже изучать экономику и политику, и у меня появилось много вопросов к тому, что происходит вокруг и, как оказалось, происходило в нулевые. Но нулевые закончились, началась взрослая жизнь, работа, и в 2014 году происходит конфликт на Украине, крымнаш, санкции, обвал цен на нефть и падение рубля. В мою жизнь наконец пришло понимание, почему, когда я был маленьким, взрослые ворчали при виде курса валют в обменниках — незаметно для себя я сам стал таким взрослым. Мои разговоры за кухонным столом со старшим поколением об их отношении ко всему происходящему вызывали только снисходительные улыбки — пережили девяностые, переживем и это. Но я девяностые не “переживал”, у меня было счастливое беззаботное детство, и мир составляли мои детские мечты и фантазии, а не переживания о быту и благосостоянии. Поэтому мое полноценное боевое крещение произошло именно в конце 2014 — начале 2015, когда все накопления сократились более чем в два раза, поездки за границу вдруг стали дорогими, да и вообще все обрело свою существенную цену. Я понял, что это не какой-то там меркантильный народ переживает о колбасе в холодильнике больше, чем о выборах президента, демократии и прочих эфемерных идеях — я и есть часть этого народа. Наше здоровье, благополучие, комфорт и удовольствия ощутимы не в тот момент, когда они появляются, а в тот, когда их резко теряешь. В конце концов, я родился и вырос в маленьком городе богом забытой страны, где не было центрального отопления, а вода из крана была только холодная и по часам, где многие годы мы сажали картошку на “сотках”, где не было никаких супермаркетов, а был воскресный рынок и барахолка неподалеку, и мы жили весьма скромно, не видя зарубежья, не зная, что можно жить лучше, но также не зная, что роскошный дом из фильма “Один дома” — это не то, как живет большинство людей на планете. Поэтому аскетичный образ жизни не пугает — пугает лишение того, что уже имеешь, независимо от отправной точки. Вот так и начинаешь ценить, лишь теряя — отношения, молодость, здоровье, деньги, веру, you name it. И ровно поэтому, на всех синяках и шрамах, начинаешь делать выводы — стараешься накопить финансовую подушку, беречь вещи, чаще общаться с родителями, дорожить дружбой, не судить радикально о людях в зависимости от их выбора, взглядов и убеждений. Путешествовать, чтобы видеть мир не только по чьим-то фотографиям в интернете. И развивать в себе стоицизм, зная, что все может прекратиться вмиг, и даже твой крохотный жизненный опыт в относительно спокойное время (на самом деле — лучшее из когда-либо бывших на земле) это подтверждает. Кризисы, будь то экономические, личностные или, как сейчас — пандемия коронавируса, были, есть и будут. Но я к ним готов.